Именуюсь я Октавом, одеваюсь в АРС. Я  рекламист:  да-да, это именно  я загаживаю  окружающую среду.  Я  - тот  самый  тип,  что продает  вам разное дерьмо. Тот,  что заставляет  вас мечтать о вещах, которых у вас  никогда не будет. О вечно лазурных небесах,  о неизменно  соблазнительных красотках, об идеальном  счастье,  подкрашенном в PhotoShop'e. Зализанные картинки, модные мотивчики.  Но когда вы,  затянув пояса, соберете  денежки и  купите наконец машину - предел ваших  мечтаний, она моими стараниями давным-давно выйдет из моды. Я ведь иду на три круга впереди вас и, уж будьте уверены, позабочусь о том, чтобы вы чувствовали себя облапошенными. Гламур - это праздник, который всегда  с  другими  -  не с  тобой. Я приобщаю вас к наркотику под названием «новинка»,  а  вся  прелесть  новинок состоит в том, что они  очень  недолго остаются таковыми.  Ибо тут же возникает следующая  новинка, которая обратит предыдущую  в  бросовое старье. Сделать  так,  чтобы  у вас постоянно слюнки текли,  - вот она, моя наивысшая цель. В  моей профессии никто не желает вам счастья. Ведь счастливые люди - не потребляют.

Ваши страдания подстегивают сбыт. На жаргоне рекламщиков это называется «печаль пост-шоп». Вы нуждаетесь в некоем товаре, но стоит вам завладеть им, как вы уже хотите чего-то нового. Гедонизм - это не гуманизм, это cash-flow.  Знаете, каков его девиз? «Я трачу, следовательно, я существую». Но для того, чтобы зародить в  человеке  жажду приобретательства,  нужно возбудить  в его душе зависть, горечь, алчность - таково мое оружие. А моя мишень - вы сами.

Я  расходую  свою  жизнь на  то, чтобы  лгать  вам,  и за это мне щедро платят. Я зарабатываю 13 тысяч евро плюс представительские, служебная тачка, биржевые  акции и golden parachute. Евро был изобретен специально  для того, чтобы непристойно высокие заработки  богачей выглядели в шесть раз скромнее.  Много  ли  вы знаете парней, которые загребали  бы 13  тысяч евро - в мои-то годы? Я пудрю вам мозги,  а мне выдают за это  новенький «мерседес  SLK»  (с крышей, автоматически убирающейся в багажник),  или  «BMW Z3»,  или "Porsche Boxter", или "Mazda MX5”.

Я прерываю ваши телефильмы, чтобы  навязать свои логотипы, а мне за это оплачивают отпуск на Сен-Барте, или в Ламу, или на Пхукете, или в  Лакабане.  Я  заполоняю рекламными  слоганами ваши  излюбленные  журналы  и  получаю  в награду  сельский дом в Провансе, или  замок в Периге, или виллу на Корсике, или ферму в Ардеше, или дворец в Марокко, или катамаран на Карибах, или яхту в  Сен-Тропе. Я везде. Вам  от меня  не скрыться. Куда ни плюнь, всюду царит моя  реклама.  Я  запрещаю  вам  скучать.  Я  мешаю  вам думать.  Терроризм, именуемый «новинкой», помогает мне впаривать вам пустоту. Спросите у  любого серфингиста, и он  подтвердит:  если хочешь  удержаться на поверхности воды, необходимо, чтобы под ногами  был провал. Серфинговать означает скользить по отвесной  стенке гигантской пропасти.  Это  я  решаю, что  есть Истина,  что есть Красота, что  есть Добро. Это я  отбираю манекенщиц,  на которых вы западете через полгода.  Да-да, западете  как миленькие и окрестите  их топ-моделями; мои девки закомплексуют любую  бабу старше четырнадцати. Вы боготворите моих избранниц. Этой зимой в моду войдут сиськи выше  плеч и плоская задница. Чем смелей я играю  с вашим  подсознанием,  тем  безропотнее вы мне покоряетесь.  Если я нахваливаю йогурт, залепив плакатами все стены вашего города, то, даю голову на  отсечение,  вы  его купите. Вам-то  кажется, будто вы свободны  в своем  выборе, но не тут-то было: в  один  прекрасный  день вы углядите  мой товар на  полке супермаркета и возьмете его - просто так, попробовать; вы уж поверьте мне, я свое дело знаю туго.

М-м-м, до чего  ж это приятно -  влезать к вам в мозги! До чего  сладко владеть вашим правым полушарием! Ваши желания больше вам не принадлежат -  я навязываю  вам свои  собственные.  Я  запрещаю вам  желать как  бог  на душу положит. Ваше желание должно быть  результатом многомиллиардных инвестиций в евровалюте. Это я решаю сегодня, чего вы захотите завтра.

Все сказанное, вероятно, не пробуждает у вас симпатии ко мне. Вообще-то любой  автор,   заводясь   с   новой  книгой,   должен  прикинуться   эдаким симпомпончиком, но я не желаю  скрывать правду: я нелицеприятный рассказчик.  Более  того,  я представляю  собой вполне мерзопакостную  сволочь, способную загадить все,  до чего дотронусь. В идеале желательно,  чтобы вы  уже сейчас возненавидели  меня  -  перед  тем  как возненавидеть  эпоху,  которая  меня породила.

Но   самое   удивительное,   что  все  вокруг  считают  такую  ситуацию нормальной! Эй, вы,  меня тошнит  от  вас, жалких рабов, покорно выполняющих любой мой каприз! Ну  зачем вы  сделали из меня  Повелителя  Мира? Мне давно хочется  разгадать эту  тайну: как,  каким образом на  гребне нашей циничной эпохи  рекламу  провозгласили  верховной  властительницей?  Никогда  еще  за последние две тысячи  лет  слабоумные кретины вроде меня  не обладали  таким могуществом.

…

Я усмехаюсь - знаете почему? Если с книжкой дело выгорит, мне не тольконе дадут коленкой под зад, но, наоборот, еще и зарплату повысят.  Потому что в  мире,  который  я  собираюсь  вам  описать,  любую  критику  глотают   не поперхнувшись,  наглость   всячески   приветствуется,   донос  оплачивается, поношения  заказываются теми, кого  поносят. Скоро у нас  учредят Нобеля  за Лучшую в мире провокацию, и тогда  я уж точно  буду первым  на очереди. Бунт входит в правила игры. Прежние диктатуры  боялись свободы  слова, искореняли инакомыслие,  сажали  писателей, сжигали вольнолюбивые  книги.  Достославные времена мерзких аутодафе  позволяли отделить  агнцев  от  козлищ, добрых  от  злых. Рекламный же тоталитаризм -  вещь куда  более тонкая,  тут легко умыть руки. Эта  разновидность фашизма  хорошо усвоила  уроки провалов  предыдущих режимов - в Берлине 1945-го  и в Берлине 1989-го (интересно, почему  обе эти варварские диктатуры отдали концы в одном и том же городе?).

Чтобы обратить человечество в рабство, реклама избрала путь въедливого, умелого  внушения. Это первая  в истории  система  господства  человека  над человеком,  против  которой бессильна  даже  свобода. Более  того, она - эта система - сделала из свободы свое оружие, и это самая гениальная ее находка.  Любая  критика только льстит ей, любой  памфлет только усиливает иллюзию  ее слащавой терпимости.  Она  подчиняет  вас в  высшей степени  элегантно.  Все дозволено, никто  тебя не тронет, пока ты миришься с  этим бардаком. Система достигла своей цели: даже непослушание стало формой послушания.

Наши разбитые жизни оформлены  красивей некуда. Вот  вы сами,  читатели этой  книжонки,  наверняка  сейчас  думаете: «Ну до чего  же  он  мил,  этот малыш-рекламщик, плюющий в колодец; ишь как развоевался, ну да ладно, никуда ты не денешься, ты ведь в тех же тисках, что и остальные, ты будешь исправно платить  налоги, как все мы!» И верно, из  этого заколдованного круга выхода нет. Все двери  на замке, охрана ласково  улыбается. Вас  держат в неволе  с помощью долгосрочных кредитов,  ежемесячных взносов,  квартплаты.  Вы  не  в настроении? Гляньте в окно: там миллионы безработных ждут не дождутся, когда вы  освободите теплое  местечко.  И  можете дуться сколько  угодно. Черчилль давно уже сформулировал ответ: «Это  самая  плохая  система,  не считая всех остальных». Заметьте, он  не стал водить  нас за  нос, он  не  сказал «самая хорошая система»; он выразился именно так - самая плохая.

В  общих  чертах их замысел сводился к  тому, чтобы  уничтожить  леса и заменить их автомобилями. Это даже не был осознанный, продуманный план - все обстояло гораздо хуже.  Они сами не знали, куда идут, но шли и шли, беспечно посвистывая,  - после них  хоть  потоп (притом  кислотный потоп!). Впервые в истории планеты  Земля все  люди во  всех  странах  задались  единой  целью: заработать столько денег, чтобы уподобиться героям рекламы. На остальное они плевать хотели, последствия расхлебывать уже не им.

Маленькое  уточнение.  Я  вовсе  не  предаюсь  здесь самобичеванию  или публичному  психоанализу. Я просто  пишу исповедь  сына  тысячелетия.  Слову «исповедь» я придаю в данном случае чисто религиозный  смысл.  Желаю  спасти свою  душу  перед тем, как  свалить из  этого  мира. Ибо «на  небесах  более радости  будет  об  одном  грешнике  кающемся,  нежели  о  девяноста  девяти праведниках,  не  имеющих нужды  в  покаянии»  (Евангелие  от  Луки). Отныне единственное начальство, с коим  я готов заключить  бессрочный контракт, это Господь Бог. Хочу  напомнить,  что я  пытался сопротивляться, даже сознавая, что одно лишь участие в таких сборищах, как это, уже есть  коллаборационизм.  Стоит сесть вместе с ними за стол в  их унылых мраморных  кондиционированных залах,  и  ты  начинаешь содействовать  всеобщему оболваниванию.  Их  выдает воинственный лексикон: слова кампания, цель, стратегия, удар не сходят у них с  языка. Они  планируют тактические задачи, первую атаку, вторую атаку. Они опасаются каннибализации, отказываются иметь дело с вампирами. Я слышал, что у Марса  (фабриканта шоколадных батончиков, носящего имя бога войны!)  делят год  на 12 периодов по  4  недели  каждый: там не говорят  «1-е апреля», там говорят  «М4Н1Д1»! Одним  словом, генералы, затеявшие Третью  мировую войну.  Реклама  -  это  техника  запудривания  мозгов,   изобретенная  в   1899  г.  американцем  Албертом  Дэвисом Ласкером, а в  тридцатые годы  нашего века ее блестяще усовершенствовал  некий Йозеф Геббельс -  с целью убедить  немецкий народ посжигать всех  евреев. Геббельс был гениальным концептуалистом,  асом пропаганды:  "DEUTSCHLAND  UBER ALLES”,  "EIN VOLK, EIN REICH, EIN  FUHRER”, "ARBEIT  МАСНТ FREI”... Старайтесь  не  забывать об этом:  с  рекламой шутки плохи.

Ибо разница между словами «потреблять» и «истреблять» не так уж велика.